просьба сменить ник на - Шутор

# Раса:
собака (чистокровная). не смертный. однако не какое не сверхестественое создание.
# Внешность и характер:

Порода: pit bull

Старость, но та что насамом деле заметно ему одному, внешность его остается в тоне ребенка, тот же детский склад как и ранее, он видит свою внешность не так как она есть для окружающих, его старость дефект его психики внушающей ему что он может стареть. Старый падонок не отличается особым изяществом присуще существам его манеры, за пару месяцов он ужасно постарел, сложно в нем найти еще остатки того пыла которым он дышал раньше, его тощее, изодранное тело еле-еле подает признаки того что это создание может еще дышать и двигаться, кости обтянутые кожей и шерстью. Каждая клетка его тела пропитана этой отравой, каждый слой раны на рану поражает плоть как положено болезни-паразиту, разлагая его. Из последних остатков свежести, ему удалось сохранить пластичность и гибкость своего тела, они сильно влияют на него, его организм не молод и уже смирившийся с болезнью, он прыгает и скачет, благодаря гимнастическим особенностям, но лишь ему известно как потом отекают его мышцы, как ломят его кости, но он улыбается, снова. Втянутый живот, избитый до такой степени что пожалуй это нарушило его органы, порой заставляя тошнить кровью. Узкая грудная клетка. С левой стороны вырезана свастика, четкая прорисовка линии, он делал это себе полюбовно воспринимая этот знак. Он никогда не был особо привлекательной особой, так же как и мерзкой, он обладал неким обаянием, в любом случае он не был сильного и крепкого склада ровно на столько чтобы валить кабанов. Заметна отсутствие осанки, что дает легкую кривизну. По его бокам, в месторасположение ребер идут несколько замкнутых линий, те самые царапины пересекающихся ближе к его животу. Видны кости таза из-за чего зад мягко говоря выглядит костлявым, на конце поклоцаный хвост, средней длинны, с обрубленным кончиком. Ростом чуть ниже лайки, не крупный, не матерый, хилая старая кляча. Он имеет длинные, тонкие, жилистые лапы, с обеих сторон по самые локти идут порезы На конце костлявых и длинных пальцев красно-черные когти давным-давно потерявшие свой ядовитый оттенок, они приняли подобно все вокруг монотонный тон, среднего размера, чуть острые. На левом плече, повязка со свастикой, как и положено всем нацистам, та вещь которую он сохранил со всей ее чистотой и опрятностью. Черные подушечки лап, сильно огрубевшие, с множеством ленточек трещин и разрезов. По телу идет однородный слой, пестрой фиолетовой шерсти, чуть бледнее обычного раннего восхода его структуры, чуть отливает бледно-серым. Шерсть короткая, жесткая, прямая без подшерстка. Звучит это крайне забавно, так как мы говорим о создание жившим на глухом севере. Затылок включая уши ярко зеленого цвета. Морда с этим белым, каким-то измученным и болезненным цветом, походит на мел, напоминая лицо покойника. На шее повязан атласный полосатый галстук, полоска красно-белая прикрывающий один жирный вертикальный шрам на его шее. Уши небольшие, стоящие торчком, треугольной формы, более вытянутые вверх чем положено, редко находятся в поджатом положении. Морда длинная и узкая, вскользь напоминает лисью, немного заостренная к концу. Прямая переносица, на конце морды черный нос, чуть задетый чужими зубами. Черты морды уже не такие острые как раньше, но ту хищную причину они за собой оставили и впредь. Его морда единственная часть его тела почти не тронутая, подобно это лицо плавает в формалине. Глаза жирно подведенные черным цветом, те самые круги подчеркивающие его веки опухшие от бессоницы, с небольшим подтеком, ярко голубого цвета, ранее вспоминая свои прежние глаза почти белые и спокойные, он удивляется как же их цвет стал настолько ядреным, но он стал более понятлив в этом роде вещей, он кажется немного сошел с ума. Выражение глаз беспристрастное, глаза куклы, они стеклянные в них нет ничего, кроме этого цвета заполняющего их, такой обманчиво доверительный цвет, они пустые и кажется бесполезные, это простая бездна, стекло в них нет ничего живого, эти глаза не лгут, они и не говорят правды. Его глаза узкие, или вернее сказать прищуренные не исключено что причиной было место обитание, Ад, вечный снег, он хмыкает, слишком давно это было. Ярко красные губы, тонкие, с еле ощутимыми трещинами, кажется что время их не чуть не тронуло, оставляя за ними еще какие-то остатки былого прикосновения бархата, углы разрезаны, перешиты с каждой стороны нитками крест на крест, его улыбка, он всегда улыбается, та самая широкая и жуткая улыбка, прямая как у ребенка, и слишком запредельная чтобы верить в ее реальность. Белые зубы, сложенные в этом Чеширском ходе, плотно сжатые вместе как будто дали обет молчания. Серое горло, серые десны, черный и длинный язык. Он помнил как говорил раньше, так слажено и сладко, теперь его голос стал змеиным, он хриплый, шипящий и по прежнему в нем есть часть той миловидной лукавой усмешки посвященной всем тем кто верит ему. До чего они глупы. И он смеется, таким истерическим смехом, походящим на крик психоза, он смеется и бездна существует, насколько этот смех пустой. Просто шутка.

И в бесконечном отдаленье
Замрут печально голоса,
Когда окутанные тенью
Мои погаснут небеса.
[Блок.]

Легкое оцепенение, когда понимаешь что все кончено. И когда уже поздно, то крайности теряют смысл. Он часто доходит до них, до самых краев собственной бездны и он пожалуй слишком наивен раз танцует на тонкой перекладине, пульсируя между кончиной и вечным упоением жизнью. Ему никогда не сложно было покинуть мир, он мог бы даже делать это постоянно, однако привязанность к боли не настолько крепка, чтобы самому вершить над собой суд. Плавно играя с жестокостью, ему в голову приходят фантазии исписанные чужими глазами, он не умеет мечтать, однако не является настолько приземленным чтобы видеть все в настоящем свете, он скорее подвержен влиянию своего внутреннего мышления чем действительности, он может иногда играть серьезно, делать вид что для него это не забава, но в самой глубокой черточке его рассудка он признает что ему нужна та или иная роль только на время, пока ему весело. Он не отрезан от не хитрых истин этого мира, он знает их наизусть, впрочем велика вероятность что они верны на половину, в них местами нет логики, возможно даже особого смысла, такие вещи для него часть собственной философии. Он не искал единомышленников, так как в отличии от него для многих все таки еще существенны моральные признаки,  не строил особых планов на почве всемирной ненависти, пытаясь призвать на свою сторону кого-либо, он не был никогда властолюбивым.  Он не умеет ненавидит, по натуре в принципе не злобный. Он не мстит, для него это чужие интриги, сам он относится к этому холодно. Его всегда забавляли чужие эмоции, половину из которых он считал отвратительными. У него всегда было одно единственное что позволяло держать себя в узде и не падать на ровном месте, в то липкое ложе, в сладкий яд лжи окружающих, презрение. Он иногда кажется высокомерным из-за этого чувства, и он признает, презрение намек на то самое высокомерие. В частности есть свойства о которых лучше не знать, он и не позволяет никому знать, внутри него белая стена, немая могила всего того чем он когда-то жил. Его не терзали мечтанья или какие-то особо яркие впечатления, то что есть эта стена только мысли, давно умершие в его глубинах, мысли принадлежащие не ему. Он называет это Black, первичное изображение его личности на грани полного саморазрушения, он не был им никогда. То чем дышал тот, он не понимал и не составлял участия в этом. Не смотря на то что это заложило в нем некоторые вспомогательные воспоминания, отрывистые и бледные, трупы его минувших дней. Он не задумывается о себе, его мало интересует то что он может или мог когда-то, теперешнее время так же не имеет значения, все то чем бы он мог пользоваться истекает из привычек, прожигая все по первому опыту он не узнает ничего нового, однозначно для себя заключив, в этом мире больше нечего ловить. Он воспринимает все что происходит глубоко не в серьез, для него это шутка и он смеется, он ребенок постаревший в определенном времени своего развития, он часто дает этого мальчишку на показ, он делает глупости, ведет себя не принужденно и чуть нагло, наклоняя голову на бок подобно не понимая. Ему весело. Он не исключает в себе моменты когда ему действительно нравиться изображать ребенка, это позволяет ему оставаться на недолгое время невинным и чистым, казалось было через чур доверчивым для той натуры которую он в себе носит. Он отнюдь не радостный, его мучает тяжесть, под игом своей внутренней седины он представляет себя пеплом который колышет трава поля, ему извечно было тоскливо, он по правилам своей природы создание замкнутое и депрессивное, не извлекающее веселья, не процветающее, а увядающее, но как он может показать это другим? И он смеется. Они могут знать это, однако это одна часть правды, те кто это понимают намного умнее тех кто это имеет в понятии слабости. Он не выносит чужих ласк, любых прикосновений к своей персоне, не сколько из-за брезгливости, сколько из-за просто отвращения к теплу, ему не уместно все то что навязывают эти руки, ему противно принимать их, но он терпелив и через чур смиренен чтобы отвергать такие существенные проявления боли или заботы. Однако ласка причиняет ему большее страдание чем боль, его тело исковерканное жизнью, его остатки души порванные в клочья, и износившееся сердце, требуют боли. Ему нужны только страдания, он подобно слепому котенку ищет угол чтобы забиться туда, но натыкается лишь на стены раздирая себе морду. Он не является настолько слабым чтобы всегда подаваться этому и в те минуты когда он все это отвергает он становиться истинным порождением себя самого. Он придумывает себе эти образы, он играет по сценарию, но ему в любой момент может наскучить, он не помнит эти лица, эти слова и голоса, он забывает их сразу когда ему скучно. Ему не нужны они чтобы идти дальше. Он порой выбирает что-то для себя, какие-то тактики поведения или определенную последовательность, других это обескураживает, лишь по тому что настолько знакомые фокусы вызывают ностальгию. Убитое им время, уходит в основном на болтовню, да он не сколько маньяк, сколько болтушка, он любит говорить, не ясно о чем и зачем, он просто болтает и болтает, что многих это вводит чуть ли не в сон или апатию раздражительности. Он ликует. Его нельзя назвать гениальностью, он не считает себя этим, просто наличие хоть каково-то ума у него иметься, интеллект сводиться к обычным посредническим выходкам, вроде придумывания фантазий, заключений с явным наклоном на философию чуть ли не своего сочинения, самое что любопытное если такой вид деятельности принадлежит ему, то вполне законно ему говорить что это не опровержимо так как это его мнение, на остальное ему в одночасье плевать. Он имеет некоторое воспитание чтобы слушать что говорят другие до поры до времени, порой делая вид что ему интересно, давая одну из самых слабых своих мимических выражений с тонкой улыбкой. Его не заботят верно ли говорят или нет, он толком и не слушает, но вид делает так как прекрасно понимает что все подаются на уговоры своего мозга значительно охотнее чем замечают что другим бессознательно безразлично о чем идет речь. Он вполне возможно преследует свои цели слушая болтовню других, ища их слабость, многое можно понять по разговору  и теме на которой он основан, в правильном порядке он задумывается об этом, но коли у него нет настроения то ему лень матушка выяснять почву и основу такого разговора. Стоит заметить что существо он активное, ему всегда нужно что-то особое, не принадлежащие миру, не из него, так ему интереснее, да и разве он не может изобразить нахального любопытства в таком отношении. Что касается мудрости, то как возможно считать чудика мудрым, он возможно имеет опыт, и это доказано, но разве он настолько доброжелательный чтобы говорить то что он видел и пережил тем молодым юнцам слагающим идеалы о себе и выдерживая свою паузу делать вид что все вокруг их не стоит. Так весело. И он насмехается, не заметно, он не редко называет истинные манеры в слух, ведь зачем слова когда тебя не слышат? Его не слушают, над ним пришли поиздеваться, он попривык и славное кровавое месиво из чужих сновидений принятых за реальность его утешают. Он не спокойный, везде ищет подвох, тайно сам от себя остерегаясь всего и всех, он не показывает, да и на нем такого не видно, но все таки паранойя будь она проклята грызет его постоянно, он может быть равнодушен, но в одном кратком миге пропуская вероятность того что ему жутко. Это случается когда он совсем один, ему было всегда велено ждать смерти из темноты и он покладисто ждет. Но натыкаясь на лик опасности в чьем-то лице он улыбается учтиво, подобно такие замашки других ему не мешают и не опасны. Его пристрастия далеки от каждой мозговой информации, он фанатик, он одержимый, он нацист, и ему гладко приятен процесс, тот самый священный траур который он носит от потерянного времени. Он любит войну, он слишком слепо поклоняется нацизму, это часто захватывает его мозг, удовлетворяя потребность в жестокости, увековечивая идею. Он обожает свастику, проклятое всем миром знамя. Он для себя победно несет честь третьего рейха, улыбаясь той самой каверзной улыбкой будущим жертвам. Тут сыграла роль и часть собачьего в его сущем, он поклоняется своему фюреру, он видит и слышит его, внимая каждое слово, чуть ли не задыхаясь от радости, впрочем существование этой персоны не обусловлено реальностью, и не исключено что мозг его выдумал себе Бога, чтобы было проще, придать крупицу смысла безысходному положению. Он не гордый и не жадный, его уже не привлекает то что было заманчиво раньше, те простые закидоны на счет сегодняшней моды, кровь на его губах давно потеряла вкус, уже нет кайфа. Он несет в себе суровость, тот Ад. Ледяную пустыню, где его покинул разум. Он вполне возможно не безумен и вовсе, но немного чудачества он себе приписывает. Настроение его хаотично и быстро меняется, в основном из лучшего в худшее, а из худшего в еще более худшее. Его бесят искусственные точности, идеализм, его раздражает все к чему он не принадлежит как физически так и умственно, он смеется над чужими идеалами, порочит чужих богов, он никогда не делал из себя святого, но все что его окружает вполне заслуживает смерти, с их грязной, вязкой кровью, опороченные с самого рождения. Он готов пить вино из чужих чувств к нему, ему их не жаль, он порой рассуждает о них с ноткой явно сожаления, но все это призрачно и вполне вероятно что не искренне. Его мировоззрение строиться на одном сладкой слове и все прочее так же – бред. Или иначе бессмыслица царящее в его руках. Он не признает своих причин, почему он делает так или сяк, он не знает их настолько чтобы утверждать, да и кто мог бы понять почему он делает так или иначе? Никто и никогда, это нагоняет повседневную тоску. Его мир во веки вечные черно-белый, ему нравилось это, он не понимает цветов, он не может их представить, но от бликов других красок все бледнеет. Его напрягает белый цвет, ему не нравиться когда он видит что-то белое по мимо снега или облаков, того что часть мира и за ее гранью, все что есть на этой земле не достойно такого цвета он далек от истины, беззакатных дней не бывает. Он разуметься пристрастен к черному, любимый цвет, веселящий его и вгоняющий в немощное состояние. Он не относиться к числу загнанных и забитых, по манере своей он ведет себя обычно, без лишних пробелов. Не больно любит драки и споры, в них в основном безучастен, то есть позволяет себя драть, почти не обращая внимания на боль и чужие крики. Он не умеет жалеть, в нем напрочь отсутствует жалость, он считает ее бесполезной и немощной, для него такие вещи не простительны, он даже в уме остерегается подобной слабости, быть заманенным желанием жалеть, есть одно из самых худших сторон всех земных тварей. Он не является созданием особой прочности, разве что чуть более пропорционален в своих убеждениях чем остальные. Он не живет в этом мире, он ему чужд, но он ходит в нем под видом своего определено смоделированного образа, его нельзя назвать существом из этого мира, так же как и утверждать что он так же не реален как и все его лживые словечки, как и все чем он дышит. Он обманщик. Его ложь порой похожа на детскую, нестарательную и не просчитанную, хотя порой это более смахивает на правду. Он может понимать когда ему врут и может не замечать, ему все ровно, его не волнует все что говорят другие, он ведь не привязан не к кому, а если они врут он иногда подмечает вранье, лишь из вредности. Сам врет, или просто фантазирует, по нему это невинность, впрочем любая ложь влечет за собой последствия. Он не из числа особо подлых особ, он игнорирует моральные принципы вот и все, но корыстно внедряться в чужое поле зрения для него излишне. Если бы его интересовали такие вещи, он может в них и преуспел бы. Он умеет быть ласковым и мягким, что противоречит многим фактам хранящимся в его организме. Но то что он в себе носит понятно ему одному, он часто видит заразу похожею на его собственную, ту формалиновую болезнь его тела, он умирает, он разлагается, его жрет пустота, медленно растворяя его органы, его душу, его мозг, он ощущает эту боль, его забавляет это. Он любит то что его губит. Ему нравиться этот процесс, он чувствует что умирает. Но порой он задумывается может ли он умереть? Может. Он знает точно, он умрет. Нет определенных дат, хотя это и есть та вещь которая ему знакома лучше всего, смертность. Он несет в себе этот перегар ее дыхания, он пришел из пустоты и сам безлик как она, он такой же, копия всего что есть, он не судит о себе по иному, мало эгоизма. Он не агрессивен, просто помучить собеседника для него дело привычное. Он не зациклен на одной прилегающей теме своих поступков. Он пожалуй не особо таки непредсказуем, даже слишком миловидный для резких скачков в сторону. Он держит свою дистанцию.  Его возможно не так просто вывести из себя, как кажется. Так как порой он срывается  по простой причине его нервы не выдержали накала. Он не полный истерик, но иногда может впасть в это состояние приятной агонии, а уж жуть и презрение это проблема окружающих. В основном эмоции исходят от других, он редко имеет что-то особое как в отношении «дружеских» и «враждебных» уз, для него одно и тоже, можно поиграть с врагами в ласковые жмурки и порвать глотку друзьям или наоборот, а то и вовсе все ровно что происходит. Он не обидчивый, но порой может ломать комедию, делая вид что ревнует или что он обиделся и готов постоять за себя, как обычно делают дети, он своенравный в этом плане. Трепетно собирает цветочки на кладбище, скачет через могилы, рассыпая эти лепестки по ветру. Он показывает язык своим обидчикам и смеется четко и звонко, кажется он жив, он должен казаться живым. Подобно иначе он сразу свалиться в гнилую яму, вырытую им самим за долго до осознавания своего краха. Ему вполне легко падать все ниже и ниже, его глаза намертво закрыты, он летит в самую глубокую пропасть, и на губах царит одна улыбка, маленькая и чуть более странная чем обычно, поздно. Он вознаградил бы тех немногих кто приносит ему некое успокоение от их компании, такие есть, и ему легко забыться, он мог бы рассказать всю правду, но он не такой, ему не нужна жалость, гул сожаления и чужое мнение, это все через чур лживо. А он устал и привязанность к одиночеству дает свою трещину в его понимании. Он не уютно чувствует себя в местах далеких от уединения, ему не лестны чужие комплементы, он слышит их слишком редко, но встречаются подхалимы, хотящие спрятаться у него за спиной или подлизаться, их мысли его не волнуют. Их цель, не его, их жизнь, не его, их учесть, ему плевать. Он допускает вероятность потому что бывают те кем он временно можно сказать от части восхищается, но как давно он утратил эти чистые чувства? А были ли они вовсе? Он может расширить глаза от некомфортного удивления, когда ему преподнесут что-то неожиданное, но подсознательно он предполагал такое, это лишь удлиняет их срок годности, он просто воспринимает их как временное пластмассовое убежище от чужих глаз. Ему большего и не надо. Он припоминает остатки потерянных лиц убитых перед ним или убитых из-за него, ему не жаль, но маленькое черное сердце иногда дает ему болезненный разряд, и он тоскует секунды о них, не более. Такое грязное и безвластное сердце, которое еще еле-еле продолжает свою работу, он не выносит когда ему предлагают себя в замен на правду, их высокомерию должен быть предел. Он придумывал себе ходы, он искал что-то, но не находил. Пропал. Ему присуще сарказм с черным юмором, но он редко дает об этом знать. Как мотылек ранее летевший на свет, он ловит его последние лучи, пока он сжигает его тело. Есть место, куда невозможно поспасть, то место где он будет всегда один, там где его чертов танец со снегом будет возможен. Он воссоздал зиму в своем мнение, в своем теле, навеки проникшись вечным снегопадом, разве приемлемо проникновение весны в его содержимое? Никогда. Всего на всего одно незримое действие и ему суждено отлететь в иную пустоту, ему всегда были в тягость такие вещи которые он бережно хранит в себе как осязаемую линию его гибели. Как несамостоятельно было сделано решение разрушить все что имело для других смысл. Звуки как странно, но он  более их не слышит, только черная тишина. Легко говорить «до свиданья», для него расставания предел досягаемости, ему не нужны более встречи. Уходить. Отстранение от мирных вершин, великий выбор, ему нужна война, ему нужна крикливая истина в голосах мучеников, ему всегда было скверно от мирного выражения чужих лиц. Так быть не должно. Он с готовностью носил с собой честь офицера, солдатскую клятву верности. Он презирал свободу, роду его было написано менять это на железные цепи, его свастика на плече та самая цепь, он слишком влюблен в эту идею и в своего фюрера, чтобы сорвать ее навсегда. Ему не хватает этого замешательства. Его хрупкие и тонкие крылышки ту самую окрыляющею легкость веры в прекрасное разорвал ветер, стал падшим, он был таким, но кто знал что это был за идеал, он был не таким каким все привыкли видеть свои идеалы, он был извращенным и губительным, но он потерял и это, ему было не больно, уже не страшно и не жутко, все кончилось. Он упал на самый низ, как сказано в его памяти, кому ты будешь нужен когда опустишься на самый низ. И он теперь знает ответ. Он не может пропустить не одно создание в себя, копаться в нем как в чем-то ином, а не в полудохлом теле, он точно знает что его выпотрошат. Он делает так, и ему кажется что он притворяется, обманывает сам себя, подобно он не может признать что пуст, все не терпит пустоты, дырки в его принятии.  За частный просмотр надо платить. Обаяние милого несмышленыша скрывает в нем многое и всех это устраивает, да с другой стороны разве кто-то заботиться? Плевать. И он хмыкает, он так точно знал эту никотиновую стратегию.  Липким взглядом об асфальт, выставляя на показ все чем можно было расплатиться за потерянное время. Вот так банальность. Все что дано, глухое дыхание и белые стены. Уходить не зная куда. Прятать чужие лица в своих ладонях, чтобы раздавить их. Кончено.

# История:

…Черная комната в глубине груди. Пренебрежение волнением и куски смертности из темноты. Тело некогда белое и прекрасное, подобно все величие было вложено в этом сочетание, стало бардовым, слой черной гнили стал обволакивать его. Глаза некогда такие вразумительные, испытывали одну последнею эмоцию на своем веку, стеклянную остаточность. То сердце что билось в этом теле, такое грязное, маленькое и черное сейчас, от процесса разложения, больше не болело. Существо это умерло мучительной смертью. Протяжной как тот гул, которое оно слышало перед смертью, такой прекрасный звук, умерший с ней вместе. Лежало оно в самом углу, где стены терзали трещины, где потоки крови стали засохшими ржавыми набросками неизвестных лиц на окружности их досягаемости. Кто-то заигрывает с лентами вокруг глаз, кажется бледное сияние настолько жутко органично, это создание, умерло. И все стало сразу совершенным в нем. То что еще оно могло дать было кончено, теперь этот серо-красный цвет властен над ним. Оно рвало себя само, проводя когтями по себе, раздирая свое лицо чтобы никто и никогда не смог его вспомнить, больше ничего не осталось, содранная кожа нанизанная на когти, и тень улыбки по треснутым губам. Если бы оно могло сейчас это вспомнить, уже пустое и пропавшее без вести, миг своей жизни законченный гладким скольжением самоуничтожения. Не стало. Кажется что одно и тоже лицо еще ласкал воздуха его, как будто вечное проклятье передавало поколение другому поколению эти самые одинаковые черты, это то же самое лицо. Не секрет это создание ненавидела свое лицо. Желание избавиться от него было неизбежным. Некому не известное и ничем не примечательное. Имя было дано случайным словом, так хорошо распространенным, собака. Беззвучная кличка в наличии дефекта...

…Край мира. Поделенный на разобранные частности Адской апофигеи. Ад. Ничего не имеет конца, особенно когда это твориться не в твоем уме, не заседает в твоих костях и не рвет твои губы в простодушной усмешки над собой. Белый снег, лыжи которые так напоминают блокноты крови. Следы расчерченные с невообразимой точностью. Протяжные гудки в носовой глотки, глотает честь свое возмездие. Полузакрытые глаза, давно уставшие от виденья всего белого вокруг себя. Почему именно белый, могло произойти в мыслях, почему этот ненавистный цвет. Дрожащее дыхание готовое зацепиться за малейшей шорох чтобы замереть в ударах пульса. Черное небо смеется. Между собой такие создания не имели ничего общего, только одно и тоже призвание к своим отношениям, к убийству. Жалости не было место на замерших мордах, имевших одно слабое выражение эмоций. Кружась непрерывными кольцами, вокруг очередной жертвы, они драли эту собачью сердцевину, выдирали артерии, ломали лапы, отрывали пальцы, кровь танцевала в воздухе непрерывными волнами голода. Вид давно потерявший всякую связь с миром вокруг. Только снег и холод. Вероятность что покажется рассвет был не велик, до него надо было дотянуться, пропитанными ядом пастями, хватать воздух, утопать в смертности. Единственное строение, в числе которого можно было отделаться от всех и всего. Давно было изведено множество тел, их глаза вдавленные в череп, тело порезанное как бумага с помощью старых ножниц. Некоторые из них приходили на впадину, падая в углубление, пересечение льда и воды, их тела обмокали, сердца замерзали, гниение давало им красивый черный цвет, красный цвет оплетал их оторванные сцепления. Тела более им не принадлежащие. Река что бежала под ними, несла с собой их реквием, по ним никто не будет скучать. Они умерли. Их забыли. Их не помнили. Корявые ветки продолжающее расти за счет крови, тянулись к ним как руки, зовущие их, скрепя и пронзая тела ветками. Из их груди стали вываливаться такие же ветки, они цвели на телах. Сердца уже черные, висели на пальцах корней. Пасть открытая в широкой усмешке, язык вывалившийся на бок, извергал отрасли крови и это походило на цветы, распускающиеся в них. Цвет далекий от истинного восприятия посещал эти лепестки ставшие от холода бутонами из чистого снега. Отвыкшее от тепла тут все медленно промерзало. В себе уже был запущен механизм самоуничтожения. Хотелось ли им плакать, как они могли с глазами из чистого стекла, такие не видящие ничего на пути, уже с высеченными соображениями они шли дальше, они уходили глубже в такие неясные вещи. Они узнали. Им не было больно. Их тела лежали облегченные ветром, без разницы, они были украденными сами у себя. Это была стена, с подписью комедийной реликвии, это было забавной написанной стальной солнечной шторкой, на чужом окне. Покрывало треснутое в дороге, хождение по нему замедляет процесс развития раковой почвенности. Снег летит. Он падает в рот. Глотает сладко, стекая в звездах на ресницах. Он не тает на языке, такой же холодный как и почва под протяжностью этих действий. Так правильно. Слова без изречений циничной личности, кровавые капельки на речах своих рассказов. Иди. Мерзкое противоречие догоранию в этой значимости. Больше не будет. Простительно было видеть другие лица, не кривые остаточности, а рефлексные потребности. Голодное сражение с организмом. Минуты стирают все черты, делая свое произношение четким, складывая его в приговор, то же лицо. Нервы подрагивают от укромных шприцевых иголочек, точащих мозг. Кривая улыбка, отстраненное влечение к преграде сзади обывательских веществ. Химический прогресс наступил в вальсе играющих масок. Моргающий шепот со словом «нет», повторяющиеся сообщение на радио в глазных яблоках. Всю жизнь попивая этот холодный спирт, губя клетки этих самых паразитов деревьев, они уже чувствуют крах. Кажется они уже зарождаются в теле. И крик в стрелках на потолке, еще не умер окончательно. Все плывет по кокаину, по пеплу втягивающим в себя остаток теплоты в сосудах. Снег летит. Падает в висок. Он неизбежен. Рвота подступает в горлу. Живот затянутый в болезненных ушибах. Тошнит кровью, тошнит чужим сердцем, кажется что собственное повисло на нерве и никак не может выйти из глотки. Глаза по прежнему стеклянны. Язык слизывающий кровь по этим веткам, снова хочется тошнить, болезненный синдром, губи. Стук. Дверь в комнату еще можно открыть. Надо закрыть ее. Она в уме. Она навязчива идея. Каждый раз слыша стук в тыльной стороне своего черепа, начинает трясти от ужаса. Не надо, верить, это такт сцепления. Смотреть дальше. Еще более здоровое лицо смотрит тоскливо и пусто, оно выходит из мозга. Тянет лапы, по когтям уже вьются эти жуткие ветки, из шее уже сочится яд беря пути крест на крест. Белок растворяется в гуще крови, цвет глаз стал белым. Опять этот ужасный цвет. Ставим точки на голоса, слыша хохот истерики. Наполнен парализацией. Уже не контролируя этой страшной темноты, что зовет бежать. Бежишь. Задыхаешься. Продолжаешь перебирать свои конечности по снегу. Вперед на встречу в никогда. Бежать, загоняя свою паранойю в безразличное обострение. Пока глаза остаются зримыми, пока они кроют в себе снег. Пока темнота поглощает их. Огни пляшут вокруг, они отрывают куски психики один за другим, они бредово в плюшевом дьяволе. Ручьи новой смерти попадают под лапы. Бессмысленный змеиный крик неба. Все еще хохот. Чей смех глушит всякое желание помнить. Твой собственный. Падаешь. Бьешься мордой, пока она не становиться кровавым месивом. Какая ненависть распирала знание к этому лицу. Уничтожить. Разорвать в перья. Трется как кошка об ноги, незримая тень иного присутствия. Ты вытягиваешь морду, стараясь разглядеть в проволках крови, что есть перед тобой. Милое лицо, детское потертое старой толпой. Морфий в кислороде. Твои глаза сужаются, тебя трясет. Он уже разинул пасть лениво, примечая как лучше исполнить волю. Бросаться первым. Ты придавил его голову лапами, прижимая гибкое тело к земле. Ты хотел просто раздавить, ты прижимал лапы сильнее. Ты слышал звук, брызги крови. Его голова треснула по диагонали. Смеешься, громко, выдавливая из себя этот смех. Ты оглушен пустым календарем. Ты забивал пасть его мясом, ты делал все что мог, не давая ему возможности сгнить. Его лапы чуть подрагивали в судорогах, и тебе мерещилось что в нем уже завелись какие-то насекомые, липкие и маленькие, они травили его содержимое, расщепляя у тебя на глазах. Шатает. Тянет ко дну. Передать свою болезнь ему, он мертв, он не чувствует, ликуешь, его нет. Трясет сильнее. Опутанные привычки, внутри теперь паутина, гладкая, она скользит по тебе, режет вены. Смеешься с бездной вместе, смейся пока не затопит смертью...

…Черный, белый. Урбанизация перевоплощений. Галстук завязанный старательной рукой, пальцы что проглаживают каждую линию, это невозможно терпеть. Прикосновения которые губят твое сотрясение. Играешь с лучезарной улыбкой на губах, делая ее наивной и в тоже время слишком пугающе доверчивой. Наконец кончилось это время теплоты. Ты снова предоставлен холоду. И только ему. Новое прикосновение. Держишь себя в уязвимом контроле. Нервные окончания сокращаются в мозге. Слышишь как соприкасается ткань с твоей шерстью. Красная повязка со свастикой, коснулась твоей лапы, ты больше не представлял жизни без нее, зависим. Ты зачарован на стечение обстоятельств, дышишь глубоко, давая понять, что тебе уже плохо. Давит на горло этот новый предмет. Черный. Прелестный цвет. Смягчаешь нервозную улыбку, углы рта продолжают подрагивать. Череп раскалывается на мягкую сторону повиновения. Ты тешил себя этим, теперь все станет легче. И маленькая дверь, из которой он говорит по ночам, будет закрыта крепче. Не думать об этом, внушаешь себе со всей сладостью, наслаждаясь своим чувством боли в уровне подсознания. Голос уже повергающий тебя на колени произносит, насмешливо «dieser ist launig….» Имени не было. Облегчено вздыхаешь. Ты не хотел слышать это имя больше, никогда, косишься на это улыбающееся лицо, ты нем, ты не мог больше ничего произнести, пока тебя стесняли эти правила. Возомнить себе бога, тебе жившему в Аду, найти бога. Ты смеялся просто, издеваясь над собой снова. Глаза ставшие серыми, теребят стену своим неровным ощущением, прислоняешься спиной, пробегает дрожь. Улыбаешься. Про себя повторяя, «dieser ist launig» , о да это будет действительно забавно. Глаз нервно дернулся. Вино в нем была мораль твоего ухода, ты ушел от туда. Ты покинул Ад. Ты будешь скучать. Это место что забрало у тебя душу. Ты был отдан ему с рождения. Теперь ты принадлежишь своему богу, только ему, он носил тот же белый цвет.

…Стоишь перед окном. Куришь. Новый способ скоротать время. Не пользуясь итикетом. Царит вокруг одна риторика. Ты не вникал в особенности чужой философии. Ты нацист,  у тебя свои законы. Ты прекрасно знал немецкий, такой рычащий временами скрипучий язык. Ты был мрачным все последнее время. А фюрер так любит когда ты улыбаешься. Ты сузил глаза приблизительно с нотой презрения к своей персоне. Как ты можешь огорчать фюрера, не дело. Ты затушил сигарету. Подходя к коричневому чемодану, пьяно. Ты с интересом рассматривал его, ты знал что тебе нужно. Ты достал это. Ножницы. Что может быть лучше. Ты прикоснулся к ним губами, да будет так. Ты раздвинул их концы в разные стороны, измеряя расстояние. Ты помнил как вкус металла проник по твоим губам, ты помнил как ты медленно, двигал эти лезвия все дальше углубляя их в углы губ, персональная боль. Чувствуешь кровь. Продолжаешь. Шире. Глаза по прежнему прищуренные, стекло не дрогнуло не на минуту. Сильнее и более резко. Теперь ты всегда будешь улыбаться, ты теперь клоун. Твои глаза светились детским счастьем. Теперь все по другому. «lchle Clown», возвышено, улыбайся клоун. Впрочем ты слегка не рассчитал и боль стала расползаться по твоему лицу быстрее чем ты рассчитывал. Ты смеялся в тот вечер от души. Когда черные врачебные уголки, проходились по твоей плоти, ты видел зацикленный взгляд врача, он перешивал тебе их, крест на крест, ты любовался этой работой, ты мог представлять как это выглядело. Собака которая всегда смеется. Ты хихикнул, принося себе забавную боль. Снова и снова, наблюдая как мелькала иголка с ниткой, повторяя про себя молитвы давно тобой изученные. Однако этот первый опыт саморазрушения телесно, тебе приглянулся. Надоело быть куклой, но ведь если что-то случиться с улыбкой, фюрер, расстроиться, ты горько хмыкнул про себя, но теперь ты всегда будешь улыбаться. Так безумно и так жутко. Ты радовался впервые за долгое время. Ты дал себе мысленный отчет о своих действиях. Это приятно. Твои пальцы гладили свастику на плече, она тоже будет всегда с тобой. Вечно. Трепетно врач закончил свою работу, посмотрев на тебя с сочувствием, твои глаза встретили его холодно, тебе не нужна жалость. Это отвратительно. Ты улыбался, было больно, кровь потекла новой струйкой, могли разойтись швы, но ты улыбался сладко. Новые психиатрические наркотики. Ты внимал его взгляд, он отвел глаза, страшно стало? Ты рассмеялся мягко. Такие новые для твоего наблюдения эмоции. Разве не интересно? Превращая полоумные книги в строчки из своих песенок, ты решил пойти сегодня прогуляться, по своему фантазийному верховию, там было что-то особое. Ты не откроешь тайну твоего существа. Никогда. Пусть будет она медленно разъедать тебя изнутри. Это смешит. Бабочки и мотыльки, цветные, ты не видел их цветы, ты его ощущал, ты дальтоник и мог вполне обходительно к этому относиться. Монотонно. Главное не открывать той маленькой дверки. Она начинает чернеть. Ты пугался. Ты мог видеть разводы текущие из под нее, ты бы хотел их видеть, это принесло бы облегчение. Но он еще там ты знаешь. Впрочем ты был благодарен не внимательности доброго доктора, он не заметил изменений в твоем лице. Ты еще думал о сегодняшнем утре, когда тебя тошнило кровью и какими-то кусками органики, ты стал более пустым с тех пор. Ты ясно понимал, что еда уже не лезет в глотку. Что сон уже не стал так ярко нужен. А был ли он нужен вовсе? Ты вздохнул. Пахло таблетками и формалином, за это ты любил этот кабинет. Черный кабинет. Лампы убогие, но все таки дающие свет. Жестокий и гадкий. Ты любил сумерки. В них тебя не было видно, практически. Ты мог радоваться, ты один.  А в конце твоей строки все так же темно…

…Печально. Ты плетешься еле-еле. Видишь как меняются лица. Скольких ты убил? Ты не помнил. Ты забыл их лица, у тебя была привычка не запоминать лицо жертвы, ты морщился от сырости. Ужасный климат. Твое лицо было крайне веселым сегодня. Даже дождь не мог испортить впечатления от твоего прохождения по тротуару. Асфальт. Приятная и шершавая материя. Но до чего ты устал от этого, ты хотел снега. Больше снега, сильнее. Ты хотел в Ад. Снова, ты старался не думать о нем. Ты пытался пересмотреть все то что могло пройти по этой черте. Мысли отскакивали от языка плавно растворяясь в тумане. Ты стал больше курить. Ты заметил. Твои потребности во сне убывали, теперь было достаточно около 5 часов. Ел ты реже чем обычно. Пил часто. Но все это сказывалось наверное на организме, он пытался поставить тебя на правый путь, местами проучивая болью. Ты вздыхал отрешено, подумаешь. Сегодня тебе весело. Взгляды толпы тянулись к тебе протяжно плачущий страницей. Нет эмоций. Скучно. Ты проходил мимо них, искоса поглядывая на угол. Ты все таки был нервозным. Твои сигареты успокаивали тебя. Позволяя глотать только дым. О да ты не был никогда особо простой собакой. Ты имел и умел больше. Ты был разумнее их во многих отношениях или ты хотел чтобы так было? Ты не отличался эгоизмом, ты напротив привык бросать свое больное тело всем подряд, ты получал сполна одна доза ран на другую. Хотя все это не сказывалось на внешнем облике. Ты не мог разрушить себя так быстро. Ты пробовал. Но подобно дразня все возвращалось в начальную форму. Ты был весьма легкомысленным по тем временам. Ты хотел таким быть. Твоя поступь была шутливой, ты заигрывал с ней. Просто так. Тебе было скучно. Тебе много раз говорили, что очень сожалели бы если бы ты ушел на тот свет, ты скверно улыбался им в ответ, тебя это немного задевало, ты бы попал в Ад, опять. Твои глаза мило сощуренные в привычной манере, отслеживали каждое движение по этой улице, ты искал кого-то или что-то. Звук похожий на печальный исход. Ты прыгнул в сторону, подскочив легко, такое было не проблемой. Ты держал в зубах, задушенную кошку, ее голова болталась в разные стороны, еще подавая признаки жизни. Ты чуть прижал ее шейку и раздался хруст. Ее зрачки сузились и она больше не двигалась. Было забавно. Ты бросил ее на асфальт, пусть вороны полакомятся сей особой. Воздух был наполнен слякотью. Это раздражало. Ты шел упираясь в свое мыслительное извещение. Изящная рана на твоем боку говорила только о том что кошка успела оставить небольшое напоминание о себе, весело что это скоро исчезнет и тогда ты даже не сможешь вспомнить облезлую бродягу. Твое тело теперь и ее могила так же…

…Эрик. Черно-белое недоразумение на твой взгляд, мальчик мечтающий изменить мир, окрашенный светом палящего солнца. Он был молод тогда, еще не смышленый ребенок. И ты потешался над ним скрытым текстом в твоих липких направлениях. Ты говорил о нацизме, было великое удовольствие наблюдать его возмущение, гуманист черт бы тебя побрал. Мальчик мечтающий стать чем-то более значительным, чем дворовая шавка. Ты смеялся от души. Ты мог бы предположить что у него что-то да выйдет в этих несуразных оболочках. Его мечты, как глупо мечтать, ты улыбался учтиво. Это его смущало, не привык он к таким как ты, не ясно что и где. Ты слушал его, делая вид что ты вникал в его слова, ты разглядывал его, твои глаза чуть сильнее сомкнулись на его горле, он был слишком самоуверенным для полукровки то. Глаза тянули из него что-то совсем ему не понятное и когда он вопросительно мигнул, ты обернул свой взгляд в другое место. Маленькие лезвия пилили твой мозг, еще этот живой мальчишка, через чур живой. Ты много видел таких тогда, они были вне твоего мнения и власти. Такие чистые дети, ты горько улыбался тогда, глупые бабочки уже без крыльев. У них были закрыты глаза на весь мир, но для более надежной причины они выкололи себе их, теперь они слепы, они заткнули уши, и теперь они глухие, ты смотрел на него и мог лишь признавать что счастливой судьбы у него не будет. Он померкнет как свечка. Умри же. Ты больше не видел его лица, оно было надето на твою память мельком. Мальчик мечтающий достучаться до небес. Теперь сгори же Эрик…

…Ты был далек от своих реальных воспоминаний. Все кончилось. Та маленькая дверь, и тот кто продолжал гнить в ней, он знал всю правду. Половина из того что ты мог вспомнить было нереальностью, ты выдумал свой мир и с ним же ты был всегда. Он единственный кого ты боишься, он может сказать как все было, он мог это сделать. Но ты глушил его в себе, пока не нашел ключик от черной комнаты в своей груди, и не запер его там. Он долго умирал. Он стал разлагаться и ты стал его забывать, он гнил и гнило твое сердце, твое маленькое черное сердце. Ты когда-то был белым, ты ненавидел этот цвет, ты когда-то был им, и в тот момент когда он выдумал тебя, ты запер его в тыльной стороне твоей головы, теперь ты не затыкаешь уши по ночам слыша его шепот, его крики, ты не помнишь той маленькой двери что до сих пор храниться в тебе. Он остается там. Тот кто знал правду. Болезнь не коснулась этой комнаты. И только то что есть там было истиной, пустота и стены. Труп что там разлагается уже не властное создание. Оно умерло. Ты смеялся, чтобы уберечь себя от его хохота что звучит в твоих голосовых связках, ты боишься его, этого истеричного смеха. Его лицо навеки теперь твое, то же самое лицо, приклеиное к твоему организму. Но его имя до сих пор крутиться у тебя на устах, то проклятое имя, ты помнил как предательски оно звучало. Его тело сейчас в том же состояние, оно не может разложится до конца, пока из его глаз падает снег. Вечный снег перед глазами. Тот Ад где ты был, он был реальным, а все прочее могло оказаться выдумкой. Ты верил в это, как иначе, падай и саморазрушай себя дальше. У тебя его голос, у тебя его глаза, у тебя его лицо в конце концов, ты ненавидел это лицо, ты хотел уничтожить это тело. Пока ты прибываешь в неведенье, ты мог бы знать что он возможно улыбается, потому что улыбка вечно на твоем лице. Его улыбка. Ты сидел сейчас раскачиваясь в разные стороны, чувствуя боль от пустоты что тебя пожирает, но черная комната все еще там, она та пустота, она придет за тобой когда-нибудь. «kleines kohlschwarzes Herz» ты напевал себе под нос, маленькое черное сердце. Никому не доверяя одной тайны. Как ты умрешь…

...Пропуск. Блеск в какой-то гамме. Ты щуришься, чья-то тень. Твой визглый восторженый голос от стен.
-Санта Клаус!
-Нет, кретин.
Молчание и пропуски в воздухе.
-А я умер?
-Да.
-Твою мать.

# Принадлежность к миру:
Дарквуд
# Принадлежность к организациям:
-
# Мировоззрение:
не зависимо от всего красочно расписаного бреда выше, он любит только веселье и шутки, в извращеных путях. реагирую ислючительно на юмор, одни шутки и таким образом нет и моралей. просто так.
# Артефакты:
волшебная палочка, с наконечником ввиду звезды.
# Пробный пост:
Моли бога, чтобы никто не попался, с грязной злостью ты шатко следуешь глазами за спинами и чернишь каждой мессой некоторый шаг, твое загрязненное дыхание протирается штативом. Моли бога. Ты скребешь зубами, стискивая их в разном резус факторе, приподнимаясь на лопатках и вскружив голову в стороны от снеговой дорожки через твое лицо. Тесно, ты озлоблено щеришься от случайных касаний тебя. Отряхиваясь на ветру. Тебе нужно убежать, куда-нибудь, твой  нервный стук сердца трется о грудной карман, ты задерживаешься у стены оттягивая вязь на твоей шее, застегивая его резкостью, чертово все назад. Ты передергиваешь прислонясь затылком к стене, закрывая глаза, поматывая ей в разные стороны, сходишься, все сходится с рук. Ты даешь себе контроль, раздражительно открываясь на мирный свет. От летучих мышей подальше, с овощами под руками переходят дороги, ты утыкаешься по стечению в стене и так продолжается значительно мало времен. Ты идешь, медленно, разглядывая особенности, с автобусной остановки за мили ты проделал краткий путь, нарастая с неудовлетворением, твое чуткое зловонье несется дальше, ища что-то. Рыская по углам как уголовник, тебе попадается на пути много серой массы, твои пальцы тонут в снегу прожигая остатки калорий. Кофе с утра и ничего за три дня проживания. Сонно ты моргаешь, спотыкаясь в снег подобно пьянице, ты шипишь «твою мать» , не встаешь, утыкаешься щекой в снег, проходящие фигуры, ты видишь только их ботинки, лежа поперек, с усталостью неудачника, дерьмо тем не менее въедается в мозг, как отрава, тебе плохеет, передергивая свое запятнанное число, ты заставляешь себя вставать бранными словами в своей голове, вытирая подтеки крови на разбитой губе, попадались тебе и всякие разные на этом пути от одного города к другому, забиваясь на колени и смотря вверх, боже, ты падаешь обратно, выкручивая рот в недомогание и опуская его вниз и вверх, как рыба в аквариуме, тебя поймали на дороге, шпана, ты кряхтишь, когда ты успел так постареть или наоборот вести себя как ребенок без толка. Какой-то урод концам ботинок попал тебе снегом с обочины в лицо, ты не издаешь ничего кроме хрюканья в снегу. Вставая наконец уже точно, ты плетешься далее, уже забывая о злости, нет скорее обиде, бедствие по телевизорам и снежные подворотни тебя манят, ты зеркально опираешься всеми последними силами разума, горе от ума, какое горе. Ты крутишь головой в своих пальцах, обволакивая щеки в стечении их вниз, растянув свои лицо и отпустив все попытки здраво пытаться идти и искать, ночлег или там вроде того, не читаешь газеты, без осечек. В них пишут о том как кто-то увеличил себе грудь, заработал денег и женится, иногда некрологи, монотонно, все умирают от себя самих, никого не размазало по строкам настолько чтобы осталось в памяти. Ты ударяешь себя по щекам с двух сторон, трогая пальцами вялость своей плоти, галстук соскальзывает со слоем легкого льда, мокрый от кровавого пятна и снега в частности. Ты провожаешь взглядом тех кто идет на рельсы и перебегает дорогу, наблюдая в принципе без цельно. Тем не менее не для тебя публичность, ты привык к зловонью переулков, к проституткам, наркоманам, алкоголикам, несуразным подросткам которые имею близкие половые связи, а не к обычным вещам. Рыба-меч. Ты проходишь мимо бара, застывая около стекла ненадолго, протерев себе дырки для глаз и вставая на мыски чтобы видеть нечто большее чем стол и кучу разрисованных парней с девками на корявых ногах, ты слышишь шелест шин машины сзади себя, по крайней мере ты поворачиваешься когда на тебя летит часть грязного снега, ты морщишься, распространяя руки с двух сторон от тебя, оглядывая запачканные куски шерсти, господи. Беря крупицы снега ты отмываешься значительно быстро, показав статичный взгляд обиды на краю водительского места, застрял на светофоре, ты с раздвоением психики идешь вперед, тем не менее позволяя твоему вниманию застывать на киосках, на витринах, видя блестящие вещи вроде пуговиц, как сорока думая о теплом гнезде и этих красиво сверкающих вещицах. Чем дальше ты заходишь, тем быстрее все исчезает, все совершено, только стены и тишина. Ты останавливаешься по середине, округлив глаза, с интересом оглядываясь, ты пожимаешь плечами, словом самому себе, тут отсутствие лишнего внимания делает твой дискомфорт более надменным, ты скучающе сядешь, скрестив лапы на груди, выражение протеста. Как бы долго ты мог бы так сидеть, когда кажется в тебе просыпается веселый огонек и легкость восприятия мира, ты откидываешься назад, разворачивая лапы в стороны, делая так называемого «ангела», таким образом у каждого может быть ангельские черты, повсеместно, ты приподнимаешься, облокотившись взглядом в пространство. Идиотизм, идет принужденная общественность, оставив подбородок на скрюченном локте, ты моргнешь от присутствия черной кошки, пробежала быстрее чем ты поймал ее на этом деле, твое настроение подвергается изменениям, в минуты ты признаешь что у тебя отмерз зад, от непривычки проводить свои крестовые походы в знакомом твоей жизни климате, ты еще не имеешь достаточно нечувствительности для отморожения своих конечностей. Ты вздыхаешь, ребенка разбудили, и сказали что пора идти в школу и ему придется идти в мир, гадость, ты выскажешь что-то вроде «як», повествуя о своем недовольстве. Ты в последнее время подвержен бессмысленным оковам своих нужд, ты ходишь от угла к углу, от участка к участку. Проходя города, села, дачи все полностью, по улицам, численности которых тебе уже и не вспомнить. Прощаются военные, как сейчас помнишь, запах колбасы, и вина, ностальгировать тебе приходилось чаще обычного, иногда сидя на месте и не видя, не помня, даже не слыша, ты углубляешься в канавы. Теперь твой зной, не зимой. Неуверенный шаг, хромота, недавнее явление, кипит чайник под окном, ты суешь свой нос в каждую «дыру» между стенами, лабиринт, немые могилы. Видел как проходил кто-то сзади, кажется пара, или одно настолько вместительное существо, что имело вес за двоих, ты следуешь. Натыкаясь на жирную тушу впереди тебя, с натянутой шапкой набок, с любопытством что трепетно гаснет ты теряешь к этому изваянию интерес, не отводя глаз. Он бормочет, нечто вроде «дворняга», ты улыбаешься мягко, отворачиваясь и возобновив свое хождение на новом клейком к земле шаге. Резина звенит в ушах, ты слышишь нечто вроде шагов за стеной, прислонясь к кирпичам, упираясь ладонями на холодный кирпич, ты мог слышать гудение и сиплость. Плачь. Я посмотрю на тебя...ты прижимаешься ближе, но все стихло. Твоя догадка вернее чем предположения, даже если это тавтология. Тебе почудилось, донеслось может даже из памяти, ты растеряно смотришь по сторонам. Рассеяно ища сигареты, щупая их, нигде. Ты без никотина, писк как твой возглас. Плохой день. Ты качаешь головой, осматривая почву под собой, нерешительно видя в снеге капли крови, томно. Чувство что из ноздри у тебя течет что-то липкое и теплое, струей, ты вытираешь кровавый бант с своего лица, взирая на жижу на твоих пальцах, потягивая ее как резинку и лопая пузыри. Временно. Ты идешь. Как бы не было однообразно, все еще идешь. Главное твое действие, заглушающие жажду внутри, твои глаза пыхтят на небе, не поднимая глаз ты ступаешь вниз, проваливаешься через ступеньки, падая на ладони, ты хныкнешь, давая себе равновесие и покачнувшись назад. Ты думаешь, кажется заблудился. Следы занесло снегом, нюха нет, тебе представилось, протопит «дети подземелья», ты корчишься, моргая. Не притягивает. Тем не менее, идти некуда, а если куда-то идти куда-нибудь придешь, не провалишься же в пустоту на пустом месте? На пустом месте. Ты сужаешь глаза, выбритые потемки. Уже начинает темнеть, без фонарей. Ты хмуришься мельком, не чувствуя своего лица, с растянутой улыбкой, ты проверяешь, трогая ее, убедившись в ее подлинности, в том что она была частью твоего лица. Перемещаясь быстрее, ты заворожено наблюдаешь как становишься в ситуации маньяк-жертва, жертвой, в тебе закипает подпитка к развлечению. Ты идешь осторожно, заглядывая за углы и пялясь как корова в темноту. В противоположном случае тебя бы нашли, но в таком уныние. А потом… потом ты останавливаешься, теперь ты видишь его. Рыжий. Ты замерзаешь на месте, губа дернется вверх, и вниз, разноцветная улыбка кривых зубов, твои глаза темнею, скрываясь во тьме, виднеется горбленная фигура и широкая улыбка. Убивает никотином, без прощения, без сожалений, ты останавливаешься. В голове ты слышишь как голос крадется в твой ум мимолетно. Плачь. Я посмотрю на тебя...нигде. Странствуя быстрее чем принято, ты замерзаешь на минуту, долгую. Не двигаясь ты проходишься языком по зубам, выскользнув на минуту черной линией он теряется в темном небе, ты приоткрываешь пасть, ничего не видно. Твое черное небо, без внутренностей, тебя сожрали. Пусто, слишком. Ты стоишь. Не двигаясь. В какой-то момент, твои глаза теряются вовсе, белоснежное лицо вытягивается в детальную схему, ты так давно не улыбался. Твоя растерянность в длительное время назад, ускоряется в исчезновение. Дети не хотят взрослеть. Ты не отрываешь глаза, вертя его фигуру со словами. Мальчик. Мальчишка. Ты хрипишь в хихиканье, когда свастика рассекающая часть твоей грудной клетки с сердцем, с его стороны, обжигает тебе ледниковую льдинку и оно тает. Такое было красивое сердце у кого-то, моментально. Ты поправляешь свой галстук затянув его туго в неторопливом движение, хищно поправляя на нем все неровности. Время так давно занесенное снегом.
BANG!

# Раса:
демон.
# Внешность и характер:
Высокий рост, примерно 150см с гордо поднятой головой, такое преимущество роста, благодаря длинным, худющим ногам. Смотря на него, может проявиться жалость, из-за его худого телосложения. Черты тела, плавно переходят из одной в другую. Умеренно прогнутая спина, плавно переходит в длинный хвост. На спине и хвосте видны позвонки. Тёмная шерсть покрывает его кожу от головы до кончика хвоста. Чёрный матовый нос. Глаза, не известно какого, цвета, ибо он всегда их скрывает от посторонних глаз. Впрочем, с окраской закончили.
Слегка вытянутая морда, похожа на волчью морду, но лишь слегка. Уши как у овчарки, заострённые. Конечно, как же без этого, белоснежная улыбка, с бесконечными ножами вместо зубов. Язык больше не розовый, а больше алый.
Шрамов на теле Абсента не много. Точнее почти нет. Лишь маленький на правом бедре, оставленный самим собой. Шерсть Абсента небрежно уложена, он не очень гонится за идеалом красоты, но не предпочитает ходить как пылесборник. Такова сущность Абсента.

Самовлюбленный, эгоист, тварь, гнида, скотина. Пожалуй, этот набор слов может очень коротко, и очень ясно раскрыть характер Абсента. Он не позволит оскорблять себя, Абсент не посмотрит кто перед ним, маленький щенок или огромная собака в такие моменты разум Абсента, как будто затмевает, он может запрыгнуть, покусать, порой такие моменты в жизни оказывались со смертельным исходом в сторону собеседника.
Эгоистичен, ужасно эгоистичен. Ненавидит, когда к нему обращаются с просьбами, думает только о себе и своём благосостоянии.
Насчёт твари, это огромная, правда, таких тварей ещё найти надо. Ненавидит ласки, просто не переносит этих «ути-пути» такие слова, в адрес Абса звучат как оскорбление, его личности. Кстати о личности Абсента видит в себе не, просто, личность, а очень зазнавшуюся личность, и ни капельки не жалеет об этом, а даже наоборот гордится таким разворотом событий. Просто завоевать сердце Абсента невозможно. Он слишком придирчив к выбору, спутницы. Он всегда считал, что она должна быть полной противоположностью, но был не уверен. Так как никогда не любил.
# История:
Что ж это создание появилось в самый не подходящий для родителей момент. Наверно они должны были убить его. Правильно, а что этот урод, мешался под ногами. С тех пор отец его называл уродом, да что там тогда и посей день. Просто отца уже нет в живых, но в его сознание он так и твердит слова, которые Абсенту обидны. Когда тёмный родился (будем так его называть) он не понимал, что происходит. И тогда наверно в первую неделю он понял, что такое крик и как его употреблять. В тот день, это была зима, отец сильно орал на мать да ты шлю.. И все такие слова. Вскоре он ткнул в меня пальцем и, что-то пробормотал я так и не смог узнать, что это было, но явно он не желал Абсенту успеха. Через пару месяцев, Абсент уже мог ходить и сам, что-то бормотать себе под нос. Мать была очень рада, что он растёт не как отец, но не всё ещё потеряно. Одним зимний, ясным днём, маленький Абсент вышел погулять и убежал далеко от дома. И его подобрал маленький мальчик. Абсенту было очень страшно, потому что незнакомый дом не знакомые места и это его пугала. Мать уже рыдала в отчаяние, ища его по всем местам. Маленький и глупый Абсент, не понимал, что он попался на удочку как отец его друга. Его загребли под дом, то есть под охрану дома. Хозяева ждали, что бы Абсент подрос и посадить его на железную цепь. Вскоре Абсенту исполнился год и тогда он понял, зачем его так сильно откармливали. Абсента посадили на цепь. Он не получал ласки и шею сдавливала очень туга верёвка. Тогда с каждым днём он становился всё более-злее. Когда Рон (так звали мальчика, который подобрал его) подбежал к Абсенту, который в это время лежал в конуре, и начал его тянуть за цепь, что бы дать ему поесть. Но Абсент был очень злой и напал на мальчика. И вонзил свои острые зубы в хрупкое тело мальчика. Рон кричал и визжал, когда это услышал, отец мальчика он с большой битой бросился, на пас. Тогда он впервые ударил его по боку. Абсент быстро отлетел, ибо бита была не из лёгких. Он отнёс мальчика в дом, а бедный Абсент так и валялся по средине тропинки во дворе. Тогда отец взял биту и пошёл добивать пса. Но когда он посмотрел на этого полу умирающего пса. Он сказал:
- Ладно, юный Абсент я отпускаю, тебя беги, своей дорогой и не когда сюда больше не возвращайся. –
Абсент вскочил и вместе с тем ошейником, который был, на нём поковылял, за ворота. Тогда у него появилось кличка Абсент, и он впервые почувствовал силу человека. Вскоре его злость начела накаплеватся на улице все прохожие пинали и швирали его. Он решил наконец отом стить всем и он решил посетить мир, который называется Тёмные Сатиры. Вот он в этом мире и ждёт принятия.
# Принадлежность к миру:
Тёмные Сатиры.
# Принадлежность к организациям:
Альянса
# Мировоззрение:
Его цель в жизни выжить, а как говорится что бы выжить нужна сила и злость. Вот он и ждёт подходящего момента.
# Артефакты:
1. Артефакит.
Скорей это жизненая необходимость. Его язык может вытягиватся и пролезатьк а ку моровьеда. И на кончики языка есть яд, который убивает не моментально, но жертва мучается долго. Зато он не всегда действует.
# Пробный пост:
С другой ролы можно. Просто вреемни нет писать. Чесно.

Ты лежал и ждал ответа, но похож, это особа не так торопилась, отвечать может, вообще не хотело, этого делать. Ты же в своё удовольствие включил язвительного хищника. ну что ж мадам.. э .. приступим.. говоришь ты мысленно ей. Если вы не хотите, иди мне на встречу, то нам придётся поднапрячься... хотя зачем мне это нужно, ну ладно будем импровизировать. Ты уловил взгляд этой особы, когда её взор не падал на меня и успел ускользнуть. Обогнув то дерево, в которое ныне упиралось его новая знакома, затаив, дыхания он ждал. Когда же та отвернулась обратно, ты медленно и бесшумно проскользнул за спину этой суки, как ты понял. Потому что от неё веяло ароматам пурпура или же просто роз. Хотя где в такой холод найдёшь эти сраные розы. Ты же встав за спину "девушке" протянул свою морду к её уху. И тихо посопел. Потом открыв пасть и высунув язык. Я начал плавно наворачивать им круги вокруг своей морды. Вскоре мне это надоело, и ты решил, что-то сказать, а  то как-то не прилично получается.
- Ну что ж, зачем так скалится,  я же не сделаю, вам больно, в крайнем случи, может быть, если я буду, добрым я перегрызу, вам глотку не чего более. - Ты сразу почувствовал, как прошёл холод по её спине, и её хвост стал нервно дёргаться. Тебе это очень нравилось. Ты всегда мечтал попугать маленький особ вроде этой. Потом, зайдя с боку, ты провёл свои склизким языком по её морде и, обнюхав, её ты ехидно улыбнулся, ибо знал, что говорить.
- Ммм... Да вы на вкус слаще, чем я думал...- Ты тихо рассмеялся. Потом посмотря в его глаза всё так же скрывая свои, ты сказал.
- Ну что ж будем знакомы? Абсент. - Ты протянул лапу новой знакомой. В надежде, что она всё токи от таит и протянет ему тоже.

# Раса:Архангел
# Внешность и характер:
Что ещё я могу сказать о своей так таковой внешности?Да вроде нечего.Я не могу сказать о ней что-то особенное .Изночально я старлася придумать себе яркий не забываемый имедж.Но толком у меня не получилось.Многие выглядят как модели с глянцевых облажек,а я потрёпанный пацан.Не гламура ,не пафаса.
Всё ещё началось очень давно ,когда я сел у зеркала и пытался создать себя ,но с ужасом понял ,что создавать больше нечего я и так "неотразим".Мой рост 150 с головой .Но переходя в обычный мир ,я не отличаюсь размерами от обычных собак .Но сейчас это не играет роли.С каждым появлением в обществе не важно ,где я стараюсь не показывать себя до конца.Всё изо того,что меня не особо рады видеть во обоях мирах ,почему?В характере и БИО я обязательно раскужу об этом,поэтому я прячу себя под накидкой,которая закрывает всё моё тело и морду.Тело худое ,благодаря голоду ,но мыщецы есть ,так что не думаете что я худощавый слабак ,хоть видны и рёбра ,но могу двинуть по голове ,что мало не покажется.О внешности я больше не могу сказать ,потому что кое кто ,то есть автор ещё не знает ,как до конца выглядит Виктор.Но могу описать самое первое тело ,до тех времён ,когда Виктор был ещё обычным смертным ,когда обычная жизнь имела смысл,в то время его имя было Шультц .Для чего спросите вы?Просто иногда я буду описывать прошлое и что бы не путались ,о ком я.
Шультц имеет достаточно средний вид.Длинная морда .Черепная коропка крепкая ,способна выдержать удар об камень ,но за последствия в самой голове не отвечает.Уши острые и не большие.Глаза голубоватые с примесью зеленотоватого цвета .Его пасть ,такае жа обычная ,как и у собак.Единственное это клыки ,благодаря его прошлому пёс имеет в клыках брилеанты ,думаете только люди делают это?Аказываются и собакам ,что бы показать статус хозяина.На таких вот боях можно заработать миллионы .Окраса Шультц светлого .Имеет также и тату на спине.Там изображён архангел ,то есть падший ангел.На шее желёзный ошейник ещё один подарок из прошлого .Если кто смотрел фильм Денни цепной пёс,то помнят на шее Дени ошеник ,у Шультца такой же ,ну маленькие детали другие .
Но вы понемаете ,что теперь внешности Виктора другая,она полностью соотвествует душе,которой нет.

Шультц имеет замысловатый характер .Не много дерзкий и в этом моменте бестрашный .Конечно он не тупой пёс который видя кусок мяса на дороге кинется на кусок и под машину,нет это не бестрашие ,а тупизм.Шультц отлично запоминает окружающию среду ,если он шёл этой дорогой однажды ,то через много лет будет помнить её,поэтому если он говорит,что знает путь,то он знает путь.Также пёс особенно любит полежать в тёплом уголке и спать.Это лично его привычка.Не скажу ,что ему можно доверять,но если он сказал ,то слово держит.Так же слово верность ,если он считает вас авторитетом ,то да или же он считает ,что это дело получится то он с  вами ,но если это не так ,то ждите нож в спину.Он достаточно умный ,что бы распознать лож,зависть .Его не так просто обмануть ,как кажится.Иногда любит развлечься,может пойти на всякие похоти ,ну с кем не бывает.Шультц может с вами не разговаривать,но это не значит ,что вы ему не интересны,просто он переживает о чём то и молчит.Он может часами вести темы о фелософии.Отлично расказывает .Ну это лишь маленькая часть всего того ,что можно рассказать о его характере .Даже он иногда может повереть в его ложь ,настолько сладко говорит он.Это боле менее характер Шультца ,а не Виктора.Со временем ,Шультц умер и в душе .Как это происходит?Однажды сердце замерает и больше не издаёт звуков ,тело умерло,но душа..Душа может жить вечно ,а может тоже умереть ,но она по своему умирает.Она стирает всё ,кроме памяти.Приведу пример ,как иногда бывает после смерти ,когда души умерших приходят к живым толи во сне толи ещё как ,то многие начинают говорит потом ,что умерший человек изменился.Может при жизни он был добрый ,а когда явился оказался злым и страшным.Вот так душа умирает ,оставляя только память ,некоторые души возращаются на землю в новые тела ,что бы начать новую жизнь ,а не которые остаются и становясь Ангелами ,а некотрые Демонами .
А Виктор начав сначала с белого листа полностью изменился ,но не считая одного ,самого яркого .С самого начала он был одиночкой и революционером.Даже в те времена .Ведь Шультц умер не своей смертью ,он умер из-за того ,что не хотел быть тупым скотом в стаде ,а хотел быть другим .Выделяться из толпы.Он ненавидет ярлыки которые вещают на людей и других .Революционер ,вот кто он.Сама судьба выбрала его для этого ,он был первый кто кинул вызов против всего мира и себя.Став конце концов изгнаником именно за эту черту.Но он не желеет об этом ,а наоборот считает лучше так ,чем быть как все .Одиночество,не которых оно сводит с ума ,а Виктору оно даёт сил.Одиночество это его внутренний мир ,где он один и он кароль .Филосов .Он прекрасно мыслит и знает достаточно много ,но не скажу ,что он умный ,нет он знает историю людей ,знает историю Тёмный Сатиры ,в этом он спец .Не любит говорит о себе .Да он высокомерен ,он знает что силён ,но не делает пальцы веером.Не скажу что у него нет слабостей он любит говорить тем ,кто слушает ,что кароли тоже плачут только молча и не часто.Он как бы намекает ,что сильные тоже испытывают боль.Он холоден ко всем и считает ,что все враги ,хотя так и есть .Но конечно есть друзья или те кто был дорог ему ,но о них отдельно.Вообщем он носит одну маску .Хоть рад но не показывапает это ,хоть и зол но его лицо всё тоже равнодушное и холодное и только пронзительный глухой,сиплый голос и кажеться пронзает тебя заставляя чувствовать как будт-то тебя пронзают ножи.Но в его голосе явно слышна боль ,тоска ..
# История:
Я помню тот день холодный и мрачный и наверно что бы я мог сказать тогда о себе
“-Прости что у меня нет времени чтобы придумать фразу получше, так что - мне насрать!"
Рождение Шультца,не было грандиозным событием,которого всё с нетерпением ждали ,нет.Он родился в помойке ,там в центре Парижа.Рядом с ним были его братья и сёстры которые толкали друг друга пытаясь нащупать материнские соски.Шультц не отличался не чем от своих братьев и сестёр и сам лез через головы, и именно в этот момент характирезовались каждый из них.Шультц имел на тот момент лишь удачу ,которая не изменила ему.Всё же он смог выжить в этом мире и последующие несколько часов он смог отстоять своё место.Отца он не знал,как это бывает у собак дворовых .Со временем он расстался и с матерью.Единственное что он помнит ,это её глаза.Многим известно что в больших каробках на улице находятся весёлые и забавные щенки и каждый проходящий ребёнок оставливается и рассматривает их,а затем пытая сщастье просит родителей забрать одного домой,но Шультца забрал не ребёнок.Здоровый парень по имени Роберто увидел в щенке примесь отличной породы.Дальнейшия жизнь Шультца стала адом.Роберто промышлял запретными боями собак и Шультц по мнению Роберта мог принести отличный куш.Шультц не раз видел здоровых псов которые срываясь с цепи неслись друг другу на встречу и как товарные поезда сталкивались.Шультц не понемал одного ,почему у собак такая ненависть?Шультц не горел желанием убивать раде забавы людей ,в его планы это не входило ,но пришло время.Роберто аккуратно подбирал соперников ,дабы что б битва псом была красивой.Шультцу тогда исполнился год и пёс преобрёл взрослый вид.Вот он этот вечер.Шультца повели по лестнице вниз к месту битвы.Пёс был не дурак и знал к чему всё идёт ,но не сопротивлялся ,потому что знал ,что люди накажут его.Вот прошёл час и множество людей смотрят на арену для битв ,а Шультц лишь на противника.Он знал ,если не он его ,значит враг его.Всё бои были смертельны.Шультц выдохнул ,поводки отпустили.Соперник сорвался с места,люди заорали в крике.Шультц лишь смотрел на приблежающигося "товарного поезда" .Его крови выделися адреналин и пёс в оскалке ушёл в бок и соперник промахнулся ,влетев в стенку.В бою Шультц показывал прекрасные бойцовские навыки.Он разрывал врагов в клочьи ровно до четырёх лет ,Шультц,промышлял этим делом.Не скажу ,что бы пёс получал удовольствие от того ,что выпускает кишки другим псам.Он просто выполнял свою работу ,за которую получал еду и кров. Псы всё равно преданны своим хозяивам ,такие уж создания.Шультц получал всё,что желает собачья душа.Но однажды ему наскучило всё это ,да и случай произошёл далеко не из преятнихших.Его хозяина Роберто повязали за не законные собачьи бои.Шультц остался один ,перестали кормить и пёс стал скучать по хозяину,который "пропал".Шли дни ,а Роберто не появляся ,Шультц сделал выбор и ушёл из дома,где долгое время он жил.Долгое время он бродил по Парижу ,но однажды встретил собак из клана.Первая встреча оказалась не очень приятная и кончилась дракой .Шультц ,как нарушитель должен был бы поплатиться за нарушение границ клана ,да вышло наоборот .Одному бойцу он разорвал горло ,а второй во время остановился и бой кончился.Толком не начавшись.Ему предложили "вступить" в клан.Шультц особо не хотел зависеть от других ,но слово еда ,много значит для голодного пса.Но ..этто было не последние но.Зима кончилась и еда вновь оказалась доступна .Шультц окончил испытательный срок и вокруг стаи он смотрел в глаза вожаку .Важак лишь спросил одно ты с нами?Но шультц послал его ,сказав что к чёрту эту стаю он не собираеться петь под дудку.Стая не отпускает так просто и конечно желала уничтожить предателя.Шультцу удалось выжить ,но стая потеряла некотрых из своих.
Опять одичка ,но что я теперь скажу об этом?
Шультц толком прожил мало времени даже для пса ,его убили.Но он убил так сказать монархию в соседних стаях.Он был убит лишь за свои убеждения ,за свою веру.Убит красиво около сто псов разорвали его ,просто их больше ,а ему вечно везло ,как утоплинику.

А ты уверен что он должен стать ангелом ?Внутри его души тьма ..
Нет ,ты не прав он должен был сделать это и бог драют ему крылья.
Виктор стал ангелом ,но не надолго это тьма ,тьма о которой говорили ,слишком темна .О его истории знают все ангелы ,он ссыкрано очернил репутацию Ангелов в мире Сатиры ,но знаете опять благодаря своей манере и не желания повиноваться и делать что-то на паказуху.

Он превосходен ,он велеколепен ,он настолько тёмен сердцем ,даже мне страшно..
Да господин ,его душа порвана на части и все остальные лишь помогли очернить его душу.
Прелестно,прелестно..
После изгания из Ангелов его душе не осталось света.Его предали ,унизили .Много всего что задело его .Но дьявольские пальцы забрали его себе.Он стал Демоном .Но и на этом посте он продержался не долго.Он был отморозком и своими убеждениями нанёс ущерб не только светлой счтороне Сатиры ,но и Тёмной.Два этих мира Свет и Тьма были разрушены и слабы .Виктор сделал все ,что бы иничтожить устой и создать что-то своё.Вот истенная душа революционера.Он был не согласен со всеми видя полказуху и покупное правительство ,хотя это правда.Взгляните на мир.Посмотрите ,все знают ,что чиновки берут взятки ,да многие другие власти тоже,но все молчат ,а Виктор молчать не может..

Я не думал ,что это произойдёт
Иногда свет и Тьма должны объедениться ,раде цели.
Ты святоша прав,но что нам делать с Виктором ,он исчез .
Отныне он Архангел ,предатель наших миров и по воле моей на него ведётся охота.
Как интересно мы мыслим на одной волне ,но ясно одно он вне закона...
Виктор то появляеться ,то исчезает ,его находили и хотели убить ,но смогли он был слишком силён.Ведь само звание Архангел обозначает предавший небо и землю и это давала ему особую силу.Он Сильней Ангелов и темней Демонов.
# Принадлежность к миру:
Тёмная Сатира
# Принадлежность к организациям:
--
# Мировоззрение:
А вот хер вам, я сам за себя.
# Артефакты:
Его левый глаз
# Пробный пост:
Из БИО
Серое существо проходило мимо старинного здания ,где на верху стояли огромные часы.Здание стоявшие тут уже несколько веков ,напоминала о прошлом и то же время не заставляло тебя отрываться от настоящего ,как будто ты стоишь на грани времён.Огромные ,красивые стрелки .Замысловатые цифры и ужасающий ,пробуждающий звон ,часы пробили ровно двенадцать часов. Это странное создание ,протискивалось между массовки людей ,а те в тоже время безразлично и холодно перешагивали костлявое и истощенное существо ,похожие на собаку.Вот  мешок с костями и шерсти остановился,что бы послушать старый звон часов и через мгновение после последнего удара  зашевелился вновь и завернул налево.
Серое небо с отблеском некого холодна растянулось над головой .Как не странно облака попросту исчезли и не осталось от них не следа.Этому даже не нужно удивляться .Сероватое существо медленно брело вдоль стены и практически сливался с ней .В голове пса ,была мысль лишь о еде .Уже несколько долгих дней он пытался отыскать что-то съестное.Огромные хлопья повалили с неба .Это было прекрасное зрелище и даже безразличные люди и само существо на миг замирали ,что бы понаблюдать за этими воздушными,небесными хлопьями ,падающих с неба и не было видно им и конца.Хлопья были похожи на пух,на вату и если приглядеться ,то в этом пухе можно разглядеть маленькие ,хрупкие снежинки и правду говорят ,что снежинок повторяющихся не бывает.Какое огромное каличество можно сосчитать лишь в том ,что упало тебе на руку или в данный момент на язык собаки.Снег был кристально чистый ,прямо белоснежный.Пёс лишь быстрее заторопился ,ища укрытие от снегопада.Если постоять ещё ,возможно превратиться в сугроб .В этот момент время вновь пошло и безразличные люди не обращая внимание на снег поспешили по своим делам ,в этот момент понемаешь,что все мы одинаковы.
Грязная шерсть,промозглая морда ,высунутый язык и в глазах странный огонёк ,понятный лишь таким же как он.Хотя и люди ,но не все понимали этот огонь в глазах,люди которые роются в помойке или те которые пытаются ,как и он спрятаться от снегопада.Таких людей называют бездомными или же бомжами,бродягами.И опять я понимаю ,что все мы одинаковы.Огонёк в глазах пока горит,а значит это костлявое существо будет жить,и что же значит этот огонь?Огонь олицетворяет стремление ,желание и характер.Существо ищет еду ,ищет кров над головой ,но он давно не щенок ,а люди ,как известно любят маленьких ,ласковых щенят.А псу уже четыре года и это затрудняет найти ему дом .Его свалявшиеся шерсть вводит в заблуждение многих .Она скрывает его настоящие сущность .Пёс может постоять за себя ,а многие видя его внешнее состояние принимают его за другого ,за труса ,слабака .
Пёс продолжал свой путь и вышел на Площадь Согласия ,так назвали его люди.Как не странно ,но на площади людей стало меньше ,чем на главных улицах.Он вновь прижался к стене ,что бы его шерсть слилась с зданием и что бы на него не обращали внемание,они сами по себе ,а я сам по себе.Такова его идея самовыживания.Вот приятный запах .Дурманящий ,заставляющий желудок сжаться и забурчать и заставляющий слюни капать .Запах еды ,одно слово еда ,что значит для голодного существа.Пёс не теряя осторожности пошёл на запах.Вот по среди площади валялась обёртка от еды.Пёс бросился на неё ,понимая ,что сейчас утолит свой голод.Такая яркая и радужная.Она прямо тянет вас к себе.И неважно ,что она вредна для собаки и вообще больше нечего не важно.Пёс засунул нос в бумажку.И о удача половина гамбергера.О собачий бог благодарю тебя.Пёс был счастлив до бизумия,даже слёзы накатывались.Голодный желудок просил еды.Пёс с жадностью набросился на кусок гамбургера.Макдак ,о великий Макдак.Одно название приводило многих людей в блаженство.Хоть и кричат ,что такая еда грозит ожирением ,но люди огромном количестве приходят в точки питания и едят В Макдональсе.Не замысловатый клоун с красными волосами,жёлтом костюме ,огромные очереди к кассе.Огромное колличество,всяких булок ,сладких напитков ,мороженого,картошки и отдельных блюд.Да просто при воспоминании текут слюни.Пёс с обезумевшим его голодом набросился на еду.
Через несколько секунд вся пища пропала в пасти собаки .Солённым языком пёс облизнулся ,но стоило поднять голову ,как двое здоровых псов подкатили к нему.Их воинственный вид ,оскал .Их шерсть не была в клочьях ,как у нашего героя.Они совсем не выглядели худощавыми ,они властно кинули взгляд на пса и угрожающе размахивали хвостом .Но стоило оглядеться по сторонам и можно заметить ,что люди попрежднему здесь и у них есть реальная власть над ним ,над другими псами.Стоит здесь устроить драку ,то они вызовут одну службу и псов заберут туда ,откуда не возвращаются.Наш подопечный прекрасно знал это и оглянулся и кинулся на утёк ,нет то что он испугался или что-то в этом роде ,он просто не хотел ,что бы люди забрали его и усыпили ,что бы люди забрали и так его потрёпанную свободу,жизнь.Его желудок довольно стал переваривать пищу ,а ведь были времена ,когда он не нуждался не в чём.Жаль ,но эти времена давно прошли .Хорошо бы ,что бы те псы отстали ,но нет ,они возомнили себя королями этого города ,раз уж он нарушил территориальные границы ,забрал их пищу ,значит они разорвут его на части.Но у Шультца совсем другие планы.Пока он удирал по дальше от людей ,он думал.Он чувствовал запах.Двое псов пахли одинаково и это вызывало некий вопрос ,кто они?И почему преследуют его?в городе он сравнительно не давно и пока не знал о кланнах.Его мозг дал некую докадку.Он понял несколько вещей.Первое, они от него так просто не отстанут.Второе,запах у них практически один,значет они живут в месте ,то есть группа ,клан.И третье,ему нужно что то сделать и не медленно.
Пёс вырулил за поворот и увидел  вдалеке старый дуб.Его огромные ветви говорили и долгом нахождении на этой земле видемо не один век он тут стоит.много наверно повидал,а жаль что рассказать об этом не сможет.Пёс пока не замечал собаку ,которая находилась под деревом,а точнее он уже увидел её ,но было не для неё.Вот как запутано.Они не сказать,что далеко ушла от площади ,наверно несколько дисятков метров,просто тут люди не станут особо обращать внимание ,а там в центре площади наблюдателей больше.Пёс просто остановился.Его легкие вдыхали и выдыхали воздух.Его сердце бешено колотило после резкого старта.Но пёс воинственно обернулся на встречу тем двум.Он попрежнему не понемал,почему на него накинулись.Псы лишь ехидно засмеялись и остановились на против него.Видемо посчитали его слабаком ,который возомнил себя героем.Как жаль ,что природа не даровала им побольше мозгов и они в пылу своего величия ,не видят не чего вокруг,а их вожачку которая сидит под дубом,хотя и сам Шультц не знал ,что она их вожачка.Его клыки обнажились ,тем самым говоря иди сюда,узнаешь ,кто я.Его враги так же обнажили клыки .Их загривки стали дыбом и хвосты стали размахиваться из стороны в сторону.
Нервы сдали у белого пса первыми и он кинулся на Шультца.Шультц по своему боевому опыту смог просто напросто отскачить.Жизнь на арене научила его действовать незамедлительно и сразу разрывать горло ,иначе враг тебя разорвёт.Я не отрицаю ,что в этой ситуации можно было обойтись без жертв ,но тогда Шультц видел в них врагов ,которые могут убить тебя ,а он всё ещё хотел жить.Он сорвался к тому белому псу и одним ярым укусом напрочь разорвал ему горло,тот в то время даже не успел подняться с земли после досадного промаха.Но бывают моменты ,когда ты ошибся один раз но поплатился всем.Кровь достаточно красиво ,как в кино разбрызгалась на снег и на белую шерсть жертвы.Красивые ,тёмнокрасные капли крови разбрызгались вокруг .С пасти Шультца капала кровь и его взгляд выражавший ,что мне нечего терять.Дал ступор второму и он с трахом сделал шаг назад.Развернувшись ,теперь преследователь кинулся на утёк оставив мертвого сородича.Его голове были две мысли :побыстрей удрать и как я обо всём доложу Рин?
Шультц лишь проводил взглядом его врага,но теперь он не знал был ли это его враг?Пёс стёр лапой кровь с морды и не смотря на тело подошёл к дубу.Его мысли изрядно теперь перемешанны.Кто это был.Хотя теперь это не важно.Он сел .Теперь за много дней ,он принял решение .Его зубы клацая стали выдерать клоки шести ,которые уже безвозратно запутались.Он выплёвывал их в сторону ,а затем принялся за грязь.Через несколько минут его шерсть приобрела нормальный вид,и сейчас не считая рёбер и не большую худощавость в нём можно разглядеть достаточно угрожающию бойцовскую собаку.Хотя сам Шультц ещё сомневался насчёт его породы.И вообще сейчас не до этого.Он обратил внимание на собаку.Серую собаку ,сидящию рядом .Его глаз лишь посмотрел на неё ,а затем переместил зрачок на площадь .Нужно было убрать тело .Но Шультц уже понял ,что тела нет.Видемо тот вернулся за ним.Шультц не имел так такового чувства жалости ,но ему стало грустно и он прошептал.-Пусть земля ему будет пухом.Потом это много тонное молчание ,не выносимая тишена.Она давила на него и Шультц попросту закрыл глаза.Откинувшись назад ,он облакотился об стол дерева .Он хотел бы и здремнуть ,но ветер неуловимо принёс опять этот запах .Запах который был и на тех собаках.Запах был от собаки седящей под дубом,рядом.Напоминаю,что всё это время ,которое произошло под дубом ,происходило за несколько минут .Шультц повернул голову и окрыл глаза.Он смотрел на псину .Может теперь ,она обяснит ему его вопросы?А с другой стороны ,почему она обязана отвечать?Не захочети ли она мести за своего ,друга ,сородича?Уж не знаю кем он ей приходился.Но по их виду можно судить,что они не страдают особо от голода и это наводило на мысль,а может ему податься в их ряды?Прибиться к стае ,что бы Шультц прибился к стае,смешно ,ей богу.Хотя ...Но после такого примут ли его?Чёрт их знает.Надо лишь попробовать,вдруг удача сегодня и вправду на его стороне?С чем чёрт не шутит ,но что сказать ей?С чего начать?Но Шультц лишь лукаво улыбнулся смотря на небо и в то же время говоря в слух.-Как иронично ,замете.
Эта пустая фраза ,полная филосовских начал .Эти слова пропитаны загадкой ,но в тоже время простым ответом.

Отредактировано Viktor (2010-01-25 21:09:37)

# Раса:вампир.
# Внешность и характер: ничего специфичного. обычный волк с размерами тигра, с мускулатурой волка. т.к max. вампир, то у него есть некие особенности, отличия от других существ простого мира. два клыка длиной несколько см. они служат как для самозащиты так и для высасывания крови из жертвы. макса украшает длинная челка, длина которой позволяет делать иракезы. глаза макса золотого цвета, в ярости, жажде они приобретают кровавый оттенок, а также вокруг глаз во время того же состояния появляются, а точнее становятся видными кровяные сосуды. макс черного цвета, уши у него средней величены. сам макс достаточно высокий парень. спускаясь вниз видно какие у него длинные, но очень сильные лапы, которые заканчиваются длинными когтями, которые макс может втягивать и вытягивать. хвост сей существа обычный, как у волка, но на 5 см возможно длинней, эта особенность выдает в максе его необыкновенность. также, на ухе, на левом ухе у макса 2 гвоздика. характер вампира очень вспыльчивый и гордный. он не терпит унижений в свою сторону  и каких-либо острых шуточек. пошутили нелихо? ждите взбучки. но как ни странно макс жуткий романтик. и если он и влюбится, то конкретно и надолго. любит изменять, так что девушке придется не сладко. умеет сделать любого виноватым в чем-то. это дар. в основном макси не любит драки, считает это дело убогим и негуманным. друзей у него мало, но их он очень ценит и дорожит ими. всегда готов вступиться за них. не любит кошек, полукровок. детей. стариков.
# История: ничего интересного. макс родился в лесу N., который находится где-то там. детство было не очень сладким. суровые зимы, жаркие сезоны, много болезней. сам макс очень много болел и родители думали, что рано или поздно их сын скончается от какой-нить там холеры. и как назло, макс заболел чем-то таким, что просто так не проходило, да и не излечивалось. были в тех местах некие шаманы, которые вроде как жили уже вечно и не было у них ни морщинки на лицах. звали их Хладными Рыцарями. ну вот родители и отправились с максиком туда, пусть мол помогут, вроде как из хорошей семьи, знатной. Хладные долго думали, рассуждали. и пытались отговорить родителей, ибо их сын не может стать как они, ибо он слишком коварен и зло в его сердце, и будет чинить он только зло на этой доброй земле. но родаки настаивали на своем. Хладные превратили макса в себе подобного, в вампира. он умер. но в тоже время был жив, ходячий мертвец в общем. и пил, питался он отныне только кровью. и с каждой каплею крови становился он моложе, красивей, сильней, выше. пока не дорос до размеров усур. тигра. все начали бояться его и решили изгнать, ибо извращает он всех девушек племени их, убивает всю дичь в лесу их, побеждает всех воинов.. и брел макс долго пока не нашел данное место..
# Принадлежность к миру: Dark Satire's Town
# Принадлежность к организациям:Альянс.
# Мировоззрение:прожги всех наскозь.
# Артефакты:нет.
# Пробный пост:Никогда я не думал, что все так жутко обернется, так жутко только для меня. Хотя если так посмотреть, то у каждого из нас что-либо да типа такого да встречается.. Я не исключение просто, я такой же как все.Так я размышлял про себя, идя неизвестно куда, неизвесно зачем. Я мучался от жажды, я давно ничего не пил, а так хотелось. Из-за этого всего абсолютно все выводило из себя, любая мелочь. Птица пролетела надо мной - бесит. человек прошел - бесит. Это уже паранойя. Да, я снова подалуй ощущал себя больным, хотя.. Это же невозможно. Как? Да, никак. Хотя меня снова порой хотелось ощутить каково это быть больным, быть с высокой температурой, чувствовать как тебе больно, если у тебя очень глубокая рана на шее, на щеке.. Каково это убить себя.
Я начал очень часто задумываться над тем как можно убить себя? Простым смертным это так легко сделать, молейший укол ножом, достаточной остроты, выстрел из ружья.. Данный список можно продолжать чуть ли не вечно. Вечность.. До боли "любимое" слово.
Меня зовут Макс и я из мира сего, но только уже не волк или какое-нибудь иное животное известное чеовеческому роду.. Я уже Нечто. Хах. Как вспомню. Как я радовался, когда был еще мелким, а сейчас уже немного надоедает. Хотя я слышал, что здесь есть церковь, которая может все исправить..
..я не верю в ад, не верю в рай.. я атеист.

Отредактировано max. (2010-01-26 00:15:06)

# Раса:
Волчица-Демон (дедушкина кровь)
# Внешность и характер:
.. С виду чистокровная волчица похожа на бродячую собаку. И все это потому что ее серая шерстка просто напросто измазана в грязи. На моей левой лапе виден бинт, моя страдавняя рана, которую мне кто-то перевезал. Достаточно крепкое телосложение, которое я получила от боев с некоторыми своими врагами. Аккуратная походка, которая делает мое тело более женственней и телосложение почти что уже незаметно. Серый пушистый хвост с черной кистью на конце. На некоторых частях тела моя шерсть кажется то более темной, то более светлой. Ночью шкура становится черной, она не так сильно бросается в глаза остальным и мне это даже нравится.. Черная челка которая тянется до носа, но глаза не закрывает. В почти ничего не видно.. А еще говорят, что глаза зеркало души. Иногда в них можно заметить злость, жестокость, непокрность, пустоту. Никогда в них небыло страха, он исчез еще в детстве. Под левым глазом виднеются три голубых полоски. Они достались мне от моего отца. У него были такиеже только на правом глазу. Острые клыки и когти добавляют мне зловещий вид, который говорит что лучше не подходить ко мне. Демонская деушкина кровь помешана во мне, но это не так уж и сильно заметно
Я думаю, что с внешность все понятно так? Теперь можно сказать немножечко о характере. Мой характер ничем не отличается от других волков, но все же..
.. Я бываю нагла и иногда даже слишком. Главное качество моего характера? Месть и жестокость. Если кто нибудь встанет на моем пути я немедленно убью то или иное существо. Иногда конечно бывает, что мне хочется убить кого нибудь просто так.. Ощутить запах крови и запах страха перед убийством.. Но я не делаю этого. Мое внутреннее так сказать "Я" говорит, что лучше не стоит и мне приходится подчиняться. Конечно же я жестока, но изредка бываю справедлива с некоторыми.. Смотря с кем..
# История:
Жестокая картина.. Темная пещера, кровь по всем углам, мертвые тела и.. Я сидящая в углу. Холодок пробежался по спине, но страшно совсем не было я ничего не понимала. Задавался вопрос: Откуда все это?! Что я здесь делаю?! Я ничего не помнила, наверное в тот момент меня либо вырубили либо я спала и ничего не слышала хотя эта малая вероятность. В пещеру кто-то вошел и я даже вздрогнула от неожидонности. Я подошла поближе к волку и обнаружила три полоски как у меня, но под правым глазом. До меня дошло, что это был мой отец. Вдруг я почувствовал острую боль в левой лапе и рухнула на пол. Снизу я смотрела на отца и я прижалась к его лапам. Как было приятно почувствовать его запах.. То самое тепло.. Он схватил меня за шкирку и понес куда-то. Забравшись на крышу отец усадил меня рядом с собой. Вид наш приходился на кладбище и на луну Города Мертвой Сатиры. Рядом свисало дерево, но мы не боялись, что оно вот вот упадет. Всю ночь мы провели в молчании не спуская глаз, но мне пришлось уснуть. Я долго не могла заснуть из-за той картины которая была у меня перед глазами.. На следующее утро я обнаружила, что осталась одна. Отец куда-то ушел, а боль в левой лапе просто напросто прекратилась. Вдалеке я увидела яркий свет который мгновенн исчез. От него у меня сильно защипало в глазах и я спустилась с крыши. В пещере уже ничего и никого не было..
# Принадлежность к миру:
Город Темной Сатиры
# Принадлежность к организациям:
Альянс
# Мировоззрение:
Недумай о других думай о себе
# Артефакты:
Золотой ключ на цепочке
# Пробный пост:
Я лежала в каком-то подвале.. Рядом была мертвая собака, видно я успела ее убить вчера. Непомню за что, но когда я хотела встать полностью рухнула на землю. Чувство лени одолевало меня, но подняться на все четыре лапы было необходимо. Выйдя из старого подвала я вздохнула свежий воздух полной грудью. Было хорошо выбраться из харкого подвала на волю. Я решила пройтись по площади свернув за переулок. Там никого не было и это мне нравилось. Я любила побыть одной особенно после очередной драки. Поразмыслить над всем. Рядом была мусорка, от нее слишком сильно воняля, что я отошла подальше. Хотелось есть, но я не позваляла себе даже подойти к той мусорке набитой выброшенной едой. Я оказалась на незнакомом мне кладбище. Когда я подошла ближе меня окутала тьма. Как хорошо когд теб окутывает тот самый холодок.. Как будто сейчас все мертвые поднимуться из земли, а ты не обращаешь на них внимания и идешь все дальше и дальше..